Все пули мимо - Страница 137

137

— Боишься, говоришь? — язвительно спрашиваю, встаю и начатую было сигарету в пепельнице, что гусеницу зловредную, давлю.

— Боюсь… Очень… — давится слезами Пупсик, взглядом умоляющим мой взгляд ловя.

— А ты, — цежу жёлчно, — как команда «Пуск!» прозвучит, под одеяло в кровать заберись и нос не высовывай. Никакой дракон тебя не найдёт!

С этими словами выхожу вон и дверью хлопаю. Что за день у меня такой сегодня выдался — всяк, кому не лень, настроение изгадить стремится!

Из-за всего этого я, наверное, и спал плохо. Всю ночь мне глаза умоляющие Пупсика снились, а утром такой в душе дискомфорт был, что по мне лучше с бодуна убойного проснуться. Право слово, здоровее тогда себя чувствую.

72

А день кошмарный выдался. Оттепель, грязь, на душе полное паскудство от погоды слякотной… Тут ещё правительства всех стран словно взбесились — не то, что нотами протеста, угрозами в мой адрес так и сыплют. ООН гневную телеграмму прислала, в десятках стран российские представительства подчистую разгромили, а в некоторых, вопреки всем международным нормам, наши посольства арестовали, «заложниками совести» их объявив. И что это за термин такой новый появился? Ну а Блин, который утром по телефону попытался мне назидательным тоном свои претензии высказать, за что я его в момент матом отшил, ва-аще «икру метать» начал. Пресс-конференцию в Белом доме собрал и пообещал свои спутники оборонно-космические на уничтожение нашей ракеты задействовать.

Я было встревожился такому обороту — вдруг, действительно, где-то на полпути ко Львову ракета над нашей территорией рванёт? Однако спецы меня успокоили. Два всего спутника таких у Штатов над Землёй вертятся, что лазерами с ядерной накачкой оснащены, но они разового действия, и тактика против них в России давно разработана. Не одна, а десять ракет одновременно стартуют, из них девять — простые болванки. Причём каждая на экране радара на пять сигналов равнозначных разделяется и определить, какой из сигналов ракете принадлежит, а какой пустышка-мираж, никак не возможно. Так что четыре процента удачи всего у Блина имеется, а у меня — целых девяносто шесть.

Впрочем, и эти четыре процента против мне не очень понравились. Потому с вечера нажрался я «вумат» в одиночку и утром судного дня с трудом в себя пришёл. Спасибо Алиске — реанимировала, а то, боюсь, на момент торжественный пуска ракеты баллистической прибыть в Кремль не смог бы. Во казус исторический был бы в анналах!

Только я в Кремль приехал, как меня прямо на пороге резиденции порученец по делам внутренним перехватывает и в аппаратную ведёт. Есть, оказывается, здесь такая комната, откуда я как главнокомандующий приказы напрямую по всей России отдавать могу. Впрочем, то же самое и из кабинета моего сделать можно, но тут как-то нагляднее — три стены дисплеями до потолка уставлены, какие-то кривули по ним мечутся хаотически, а операторы за пультами управления сидят и за кривулями наблюдают. Тут же, в центре комнаты, за пустым столом Сашок с генералом ракетно-космическим меня дожидаются.

Здороваюсь я с ними с каждым за руку. Сашок морщится, ладонью перед мордой машет — мол, чтоб не дышал я на него перегаром. А генерал, тот ничего, тот сам на меня дымом табачным так дохнул, что мне с бодуна дурно стало. Обменялись, так сказать, любезностями. И всё же по выражению лица Сашка понимаю: рад он до беспамятства моему приходу, что не ему команду «Пуск!» отдавать придётся.

Сажусь за стол и вопрос задаю:

— Как там хохлы? Белый флаг не выбросили?

— Нет, — басит генерал, сигаретой попыхивая.

— А времени сколько осталось?

— Восемнадцать минут, — отвечает Сашок и кивком головы на часы электронные указывает, где зелёные цифры так и мельтешат.

Закуриваю и я, но тут же сигарету гашу. Сейчас бы лучше стаканяру пропустить, чтоб здоровье поправить, а то от дыма табачного всё нутро переворачивает.

— А чемоданчик атомный где? — спрашиваю, чтоб мысли нехорошие о бодуне диком заглушить.

Переглядываются недоумённо Сашок с генералом, затем Сашок объясняет:

— Чемоданчик на случай ядерной войны предусмотрен, чтобы все ракеты одновременно запустить. Для локального ядерного удара он не нужен.

Киваю я вроде понимающе и замолкаю. И они оба молчат. Уж и не знаю, что они там думали, время до старта исторического коротая, а вот в моей башке мыслей никаких не было. Точно. Вроде даже как проспал это время, сидя с открытыми глазами. Дело понятное — с бодуна… Только зуммер верещащий меня из сумеречного состояния и выдернул.

Вздрагиваю я, перевожу взгляд на часы электронные и вижу на них сплошные нули.

Поворачивается тут к нам один из операторов и тоже напоминает:

— Контрольное время вышло.

Гляжу, генерал с Сашком на меня уставились, исторического решения ждут. Генерал нормально смотрит, будто не впервой ему ракеты ядерные запускать, а вот в глазах Сашка так и читается просьба боевую готовность отменить. Фигушки тебе!

Поднимаюсь я со стула, за спинку на всякий случай придерживаюсь и со вздохом тяжким, на публику играя, будто только обстоятельства критические заставляют решение радикальное принимать, говорю:

— Что ж… Они сами выбрали свою судьбу. Пуск!

— Ключ на старт! — рычит генерал.

— Ключ на старт! — эхом вторит оператор.

И здесь словно завеса чёрная мне на глаза падает. Ничего не вижу, ничего не слышу, потому осторожненько на стул опускаюсь. Да что это со мной? Чувствую, что вроде я и в аппаратной нахожусь, но в то же время вроде и в каком-то другом месте, где пол подо мной дрожит, а тело вибрирует.

137